горизонте, словно бы невзначай.
В таких местах главное разжиться союзниками, и я нашел его в лице куртизанки Саки, бывшей в борделе на особом положении: вроде бы, свободу ей подарили, да только женщина пожелала остаться, обслуживая строго конкретный список клиентов и платя владельцу заведения определенный процент. Завоевав ее доверие (и, естественно, не рассказывая об истинной цели своих визитов), мне удалось подобраться к Уджа, поговорить, привлечь к себе внимание… затем встретиться еще раз и еще. Наши беседы не были чем-то особенным — господин понимал, что я с ним заигрывал, и догадывался о моей конечном цели, однако не стал отвергать, а с упорством продолжал поддерживать разговоры. Честно говоря, и сам не понимал, почему Уджа так себя вел — из вежливости? Из любопытства? Из коварного расчета? Все начинало проясняться, когда мои заигрывания стали заходить слишком далеко — в откровенные приставания, поцелуи и ласки. Тогда-то фасад, который так рьяно мужчина пытается поддерживать в глазах других, начал покрываться трещинами и разваливаться. На ласки и поцелуи Уджа реагировал… странно — поддавался и отвечал, но без каких-либо чувств, словно заведенный механизм. Сначала мне показалось, что, может, он стеснялся или просто был скромен в проявлении подобного, однако когда мы принялись раздеваться в кабинете господина, сидя на ковре близ камина, он вдруг повалил меня на пол, навис и посмотрел так, что кровь начала стыть в жилах. Лицо Уджа не отражало ни одной эмоции, словно у куклы, но во взгляде — дикий восторг, присущий хищному зверю, готовому вот-вот расправиться с жертвой.
И тогда я с восхищением и страхом понял, что, сам того не заметив, в один прекрасный момент из хищника превратился в жертву. Что мы похожи. Что мы оба демоны, которые охотятся за неизведанным нам чувством, называемым любовью. Я — рукотворный демон, которого сделали таким злоба, страх и немилость родителей, родных и слуг. Но каков же Уджа?.. этот прекрасный рыжеволосый мужчина, окруженный ореолом слухов, которые я поначалу считал глупыми и приукрашенными, но, видя как он безразлично и жестоко овладевал мной, распластавшимся перед ним на дорогом ковре, мало-помалому крепчала вера в слова подвыпивших воинов, куртизанок других публичных заведений да информаторов и других знающих людей, обитающих в трущобах. Затем руки господина сомкнулись на моей шее, и наш акт фальшивой любви перерос в жестокий танец: мы продолжали заниматься сексом, но теперь я всеми силами пытался вырваться из его хватки, цепляясь ногтями и царапая до крови любой участок кожи Уджа, до какого мог дотянуться.
Насытившись мной и чуть не придушив, он отпустил меня и отстранился. Пока я, с трудом сев, откашливался и приходил в себя, Уджа со злой насмешкой сказал:
— Думаешь, я не знаю, зачем ты явился ко мне?.. думаешь, мне никто ничего не докладывает? Убирайся, пока я не зарезал тебя.
— Ты… ты не Тоё… — хрипло выдавил из себя, смотря на него злобно: из-за того, что проиграл ему — как демон демону.
— Действительно, — ответил Уджа и улыбнулся так зловеще, что понял: еще одно неаккуратно брошенное слово, и живым отсюда не выйду. Молча поднявшись, я оделся и поспешил к выходу, ничего не сказав хозяину борделя. — Еще раз увижу в своем заведении, прикажу личной прислуге отвести тебя в кладовую и там заколоть, — сказал он мне на прощанье.
Не удержавшись, резко обернулся и спросил, не желая быть окончательно поверженным и уйти без единого слова, как пес побитый:
— А они что, не в первый раз делают такое?
Голый Уджа, расслабленно сидевший на ковре при свете масляных ламп, ничего не ответил, но улыбки хозяина хватило, чтобы получить четкий ответ. Синяки от его рук некоторое время не пропадали с шеи, напоминая о том позднем вечере. Унир, с которым я на тот момент еще жил, уже после смерти Унис, спросил, где умудрился так пораниться.
— Да так… — пожав плечами, лишь ответил ему. Сводный родич, прекрасно понимавший, что такие слова стоит расценивать, как нежелание рассказывать, не стал более расспрашивать.
* * *
Однако, несмотря на нашу общую схожесть, есть и отличие: Уджа подобен кукле, мимикрирующей эмоции, а я понимаю чувства… но не все. Например, любовь. Я много раз могу клясться кому-либо в ней или говорить, как сильно люблю свою приемную семью, но до конца не в состоянии понять, что значит любить. В моей голове — лишь словесная формулировка да теплые воспоминания о днях, проведенных с Унис, Униром, Ниуром и Рюу. Этого достаточно?.. это и есть любовь? Почему-то мне кажется, что нет.
Однако я уверен, что если подберусь еще ближе к тайнам Уджа и смогу раскрыть их, то пролью свет и на свою природу. Кто я? Человек? Демон из легенд — злой дух в человеческом теле, созданный не то братом, не то сестрой Даиды, двуполым божеством, который известен по именам Иаду и Иада? Ни то ни другое? Или что-то между?.. И, узнав все об Уджа, раскрыв каждую грязную тайну его жизни, я желаю не только найти ответы на свои вопросы, но и раздавить эту прелестную куклу. Сделать так, что перед смертью она почувствуют всевозможную палитру эмоций и завоет, забьется в агонии.
Никто не должен об этом знать — ни Рюу, ни Унир; это наше личное с Уджа дело.
Однако кто мог знать, что боги так захотят посмеяться надо мной, втянув в нашу с ним борьбу Рюу и Унира?..
* * *
После того, как Унир и Рюу ушли, Уджа спрятал кинжал, подошел к перепуганной старушке, извлекая по пути мешочек с деньгами из внутреннего кармана халата, отсыпал оттуда пару-тройку серебряных монет, вложил их в ладонь хозяйке заведения и попросил ту отойти ненадолго. Старуха посмотрела на него напряженно, но не решилась спорить с господином, приняв деньги и молча выйдя из чайной.
— Я позову вас, когда мы закончим, — сказал ей вслед Уджа.
Подонок. Сорит монетами так, словно спит на королевской казне. Вернувшись, Уджа поднял стол с земляного пола и уселся за него. Я, помедлив и нахмурив брови, молча сел напротив.
— Ну, и зачем нужно было это делать? — оборвал своим вопросом наступившую гнетущую тишину.
— Что именно? — сделал вид, что не понимал меня, Уджа.
— Ты прекрасно знаешь, о чем я, — сверил господина недовольным взглядом. — Не смей протыкать Рюу.
Мужчина на это усмехнулся.
— Как будто ему что-то от этого сделается, — я искренне удивился. Конечно, Рюу упоминал при мне, что как-то раз встречался во время войны с Уджа, но сколько бы
